Артикль в армянском языке: функциональная трактовка

 

А.А.Леонтьев, А.С.Маркосян (Россия, Москва)

 

Когда читаешь ставшие классическими труды В.Г. Гака по французскому языку [Гак, 2000 и др.], ясно видно, что его подход, ставший популярным под названием ономасиологического,  тесно связан с практикой преподавания языка как неродного или, лучше сказать, живого. А это в свою очередь приводит к тому, что теория В.Г. Гака не только самым естественным способом вписывается в бодуэновскую лингвистическую традицию (назовем в качестве предтеч Гака двух блестящих грамматистов бодуэновской школы - Л.В. Щербу и С.И. Бернштейна), но и перекликается с идеями, разрабатывавшимися в последние десятилетия в  психолингвистике и когнитивной психологии. Пример - известное понятие ядерных утверждений (пропозициональных функций) [Леонтьев, 2003].

В рамках ономасиологического (содержательно-грамматического) подхода, развиваемого В.Г. Гаком, особенно интересным объектом для моделирования является артикль [Гак, 2000, с.165-197; Маркосян, 1996, с.33-39]. Он интересен по крайней мере по двум причинам. Во-первых, потому, что это категория в принципе асимметричная - между средством и функцией нет одно-однозначного отношения. Во-вторых, потому, что артикль во французском языке входит в определенный категориальный блок (вместе с категориями диатезы и актуального членения).

Трактовка категории артикля В.Г. Гаком или, по крайней мере, принципы этой трактовки вполне применимы к артиклю в других языках. В настоящей статье мы анализируем в ономасиологическом плане некоторые особенности артикля в современном армянском (восточноармянском) языке. Потребность в таком осмыслении возникла в связи с написанием первого на русском языке четырехтомного учебника  армянского языка [Маркосян, 1998-2004].

Правильное употребление армянского артикля может вызвать у носителей русского языка большие трудности (даже если они, как мы предполагаем, изучали до армянского один из европейских языков).

Некоторые прилагательные в функции именной части сказуемого принимают дополнительный артикль без всякой субстантивации, другие – не принимают. Ср.  Սա մեծ սեղան է: ‘Это большой стол’ (“стол” без артикля). Но: Այս սեղանը մեծ է / մեծ չէ: ‘Этот стол большой/небольшой’ (“стол” с определенным артиклем).

В то же время прилагательные լավ, վատ, մութ, խոր ‘хороший, плохой, темный, глубокий’ «ведут себя» по-другому. Ср. Սա լավ երգ է: ‘Это хорошая песня’, Սա վատ գիրք է: ‘Это плохая книга’ Սա մութ սենյակ է: ‘Это темная комната’. Слова “песня”, “книга”, “комната” употреблены без артикля. Однако в предложениях Այս երգը լավն է / լավը չէ: ‘Эта песня хорошая/нехорошая’, Այս գիրքը վատն է / վատը չէ: ‘Эта книга плохая/неплохая’, Այս սենյակը մութն է: ‘Эта комната темная’ и подлежащие–существительные (песня, книга, комната), и прилагательные употреблены с определенными артиклями.

Г.Б. Джаукян пишет, что “именная часть сказуемого, выраженная прилагательным может употребляться как с определенным артиклем, так и без него, при этом, безартиклевым употреблением говорящий просто подчеркивает признак предмета, а при наличии артикля уточняется характеристика, выраженная прилагательным.” И далее предлагается сравнить два примера - с артиклем и без него при прилагательном - именной части сказуемого: Այս նվերը թանկարժեք է: Այս նվերը թանկարժեքն է: ‘Этот подарок дорогой’ [Джаукян, 1974, с. 411]. Трудно согласиться с Г.Б. Джаукяном в том, что именно в этих двух случаях выражены признак (преходящий?) и характер (постоянный признак?) Сравнивая эти два примера, один из авторов статьи, как носитель армянского языка, относит оба варианта выражения преходящего признака и постоянной характеристики к первому - безартиклевому - употреблению прилагательного - именной части сказуемого. А для второго случая, с определенным артиклем, мне не хватает контекста. Вторая фраза менее самостоятельна и должна быть привязана к определенной внеязыковой ситуации, например, такой: имеются и другие подарки, разной стоимости, и этот не дешевый, а дорогой подарок, типа This gift is the expensive one. т.е. имеет место обычная субстантивация. Но весьма тонкое замечание Г.Б. Джаукяна вполне применимо к случаям употребления приведенных выше “капризных” прилагательных. Так, во фразах Այս երգը լավն է / լավը չէ: ‘Эта песня хорошая/нехорошая), Այս գիրքը վատն է / վատը չէ: ‘Эта книга плохая/неплохая’, действительно выражается скорее неотъемлемая характеристика, а во фразе Այս երգը լավ է / լավ չէ: ‘Эта песня хороша/нехороша’ скорее указывается на сиюминутный признак, скажем, эта песня - субъективно - оценивается как подходящая для каких-то целей, например, для какой-то постановки; и во фразе Այս գիրքը վատ է / վատ չէ: ‘Эта книга плоха/неплоха’ преходящий признак книги может быть интерпретирован как неподходящесть для определенных целей, скажем, для рекомендации ее в качестве домашнего чтения на ранних этапах обучения языку, на котором она написана.

Назвав несколько прилагательных ненаучным словом “капризные”, мы хотели лишь подчеркнуть, что способ передачи различных оттенков предикативности при помощи артикля в армянском языке не является регулярным. Но интересно, что армянский язык в своей “непоследовательности” не одинок. Ср. точку зрения авторов учебного пособия “Лингвистические основы РКИ” на полную и краткую формы прилагательных: “Исторически полная форма возникла в результате присоединения к прилагательному (склонявшемуся как существительное) местоимения, что и сейчас заметно по сходству склонений прилагательного и местоимений 3 лица ему красивому, его красивого и т.п. Поскольку местоимение часто становится основой для артикля (например, в болгарском языке определенный артикль возник из указательного местоимения и тоже стоит после имени), можно предположить, что краткая и полная формы отражают противопоставление по определенности. Но наблюдения в большинстве случаев это не подтверждают. Поэтому имеет смысл считать, что в русском языке это отмирающая категория, от которой остались только следы в правилах выбора. Делалась попытка показать, что полная форма относит имя к числу других имен с таким же признаком, например чай горячий, а краткая приписывает признак имени. Но это невозможно проверить и очень трудно использовать в обучении” [Борисова и  Латышева, 2003, с. 54-55].

В связи с разными функциями определенного артикля при прилагательном интересно обратиться также к материалу других языков с артиклями.

М.Д. Фридман пишет: “как это показывает Г. Пауль для немецкого языка, артикль в нем по­явился прежде всего с прилагательным, а когда прилагательное было постпозитивным, то артикль стоял вместе с ним после су­ществительного. Положение не изменилось в современном не­мецком языке, как показывают такие примеры: Alles geben die Götter,  die unendlichen, ihren Lieblingen ganz, Alle Freuden, die unendlichen, Alle Schmerzen, die unendlichen, ganz  — ‘Своим лю­бимцам боги бессмертные (доcл., “бесконечные”) дают пол­ностью все, все радости бесконечные, все горести бесконечные — полностью’ (Гете) и даже при дистантной постпозиции прилагательного: Wär mir’s geglückt das Bündnis zwischen Sachsen und Schweden, das verderbliche, zu lösen — ‘Если бы мне удалось расторгнуть пагубный союз между Саксонией и Швецией’ (Шиллер) [Фридман, 1969, с.12]. Анализируя материал нескольких языков на предмет функций артикля, М.Д. Фридман приходит к выводу о том, что если артикль и имеет субстантивирующее значение, то оно не первичное. Основной вывод таков: “Артикль - это морфема существительного или прилагательного, имеющая грамматическое значение и показывающая на атрибутивность (или потенциальную атрибутивность) связи между существительным и прилагательным или на предикативность этой связи” [Там же, с.15].  

Известно, что при помощи глагола-связки выражаются актуальные предикативные отношения. В то же время атрибутивные отношения, выраженные употреблением примыкающего к существительному постпозитивного или препозитивного прилагательного, по праву считаются свернутой, реализованной предикацией. Но приведенные выше примеры из Гете и Шиллера вряд ли иллюстрируют атрибутивность (или потенциальную атрибутивность) или даже латентную предикативность связи между существительным и прилагательным, для выражения которых артикль в принципе не нужен. С другой стороны, эти примеры трудно рассматривать и как случаи обычной субстантивации, когда само существительное, передав при помощи артикля свои субстантивные функции прилагательному, становится избыточным.

На материале французского языка тоже можно указать на случаи, где артикль при прилагательном выступает не как субстантивирующий транслятор (по терминологии Л. Теньера). Ср.: Garcin le lâche tient dans ses bras Estelle l’infanticide - ‘Подлец Гарсен обнимает детоубийцу Эстеллу’ (Ж.-П. Сартр). Такой артикль встречается, например, в прозвищах, типа Charles le Chauve ‘Карл Лысый’, Louis le Germanique ‘Людовик Немецкий’, Basile le Bienheureux ‘Василий Блаженный’, Pierre le Grand ‘Пётр Великий’. Это вовсе не те же самые случаи употребления артикля с собственными именами, когда при помощи артикля подчеркивается какая-то сторона собственного имени и тем самым создается множественность представлений коммуникантов о предмете речи и появляется необходимость прибегать к применению артикля для передачи этой множественности, как в le Paris artistique, le pеtit Pierre; и это не фамильярно-уничижительное употребление артикля, как в la Nanon. В Pierre le Grand выражена не одна из возможных характеристик Петра Великого, а подчеркнута его уникальность, отличающая его от всех остальных носителей того же имени: Pierre (qui est) le Grand ‘Петр, (который) Великий’, т.е. не преходящий признак, а неотъемлемая характеристика, как еще одно имя (а не атрибут). Разве не так рождаются прозвища и фамилии? И разве важно определить, где имя существительное, где имя прилагательное? Оба имени обозначают одну и ту же персону: их можно даже перевернуть - “подлец Гарсен” или “Гарсен подлый”, “детоубийца Эстелла” или “Эстелла детоубийца”. Прием выражения неотъемлемой характеристики при помощи артикля мог бы быть передан в русском языке порядком следования прилагательного за существительным. Однако перевод будет неадекватен: в русском языке появится потребность написать постпозитивное прилагательное с большой буквы, и тем самым оно станет настоящим прозвищем, в то время как во французском языке процесс превращения прилагательного в собственное имя в качестве прозвища далек от завершения.

Кажется, аналогичным образом можно интерпретировать употребление артикля при французских постпозитивных прилагательных  в превосходной степени. Хотя в этом случае артикль нужен, чтобы не возникла даже временная путаница с прилагательным в сравнительной степени – un / le livre plus intéressant ‘более интересная книга’ и le livre le plus intéressant ‘самая интересная книга’ (недоразумение легко снимается при более широком контексте), - тем не менее существительное, охарактеризованное прилагательным в превосходной степени, может восприниматься как уникальное в своем роде в определенных обстоятельствах (скажем, крайний в ряду). И тогда роль артикля близка к той, которую он играет в прозвищах: le livre (qui est) le plus intéressnt ‘книга (которая) самая интересная’, т.е. не столько выражение латентной предикации, сколько обозначение вторым именем. Отношение существительного и прилагательного в положительной и сравнительной степенях можно оценить как реализованно предикативное, т.е. атрибутивное. 

И в армянском языке существительное, характеризуемое прилагательным в превосходной степени, употребляется всегда с определенным артиклем (в любой синтаксической функции), и при его опущении артикль переходит на прилагательное в превосходной степени. Скажем, если прилагательное в превосходной степени употребляется как именная часть сказуемого, при нем ставится определенный артикль (как и в случаях с неотъемлемой характеристикой): Կարինեն ամենբարին է: ‘Карине самая добрая‘ (с артиклем). Но и “восстановленное” существительное, даже в роли именной части сказуемого, благодаря характеризующему его прилагательному в превосходной степени, употребляется с артиклем: Կարինեն ամենաբարի աղջիկն է: ’Карине - самая добрая девочка’ (с артиклем). Опустив прилагательное или заменив форму превосходной степени формой положительной или сравнительной степени, мы должны будем убрать и артикль: Կարինեն (բարի, ավելի բարի) աղջի է: ‘Карине - (добрая, более добрая) девочка’. Если оставим артикль без прилагательного в превосходной степени, изменится смысл: Կարինեն աղջիկն է: ‘Карине - (его, ее, та) дочь (девочка) ’.

А существительное, характеризуемое прилагательным в положительной и сравнительной степенях, получает артикль лишь при необходимости. Тогда при опущении существительного с артиклем происходит субстантивация “оголенного” прилагательного. Ср.: Այս խաղողը ավելի քաղցր է: ‘Этот виноград (подлежащее, с артиклем) слаще (именная часть сказуемого, без артикля)’, во французском языке: Ce raisin est plus doux, и Սա ավելի քաղցր է: ‘Этот слаще (именная часть сказуемого, без артикля)’, во французском языке: C’est (celui-ci est) plus doux. В функции прямого дополнения возможно употребление существительного как с артиклем (что-то определенное), так и без артикля (характеризованное, но не актуализированное имя, в терминах Ш. Балли). Ср.: Ավելի քաղցր խաղողը վրան դիր: ‘Положи более сладкий виноград (определенное прямое дополнение, с артиклем) сверху’, во фр. языке: Mets dessus le raisin plus doux и Ավելի քաղցրը վրան դիր: ‘Положи более сладкий (субстантивированное прилагательное, с артиклем) сверху’, во фр. языке: Mets dessus celui qui est plus doux. В последнем французском примере видно, что попытка субстативации при помощи артикля повлекла бы за собой изменение смысла: Mets dessus le plus doux ‘положи самый сладкий (субстантивированное прилагательное в превосходной, а не в сравнительной степени, с артиклем) сверху’. Не означает ли это, что артикль - не единственное средство субстантивации, и при невозможности осуществить субстантивацию с помощью артикля эту роль может играть эксплицитная предикация celui qui est?

Интересно, что выделение атрибута, приписываемого субстанции - закономерное последствие разделения слов на части речи по греко-латинской грамматической традиции. По свидетельству Е.Д.Поливанова и других лингвистов “бодуэновской” школы, в некоторых языках нет четкого противопоставления, как в европейских, существительных и прилагательных: “...можно доказать, что в узбекском и других турецких (как и в марийском, и в мордовском) не существует и особой самостоятельной части речи “прилагательных”.....: узбекские и т.д. переводные эквиваленты русских прилагательных в лучшем случае выделены лишь на правах одного из подклассов “имени”, но никак не в виде самостоятельной и основной части речи, соизмеримой, например, с глаголом” [Поливанов, 1960, 118]. Аналогично - по Н.В.Юшманову - обстоит дело в амхарском языке [Юшманов, 1959, 23].

В армянском языке простые (несуффиксальные) прилагательные не имеют формальных признаков и по форме могут быть тождественны существительным. Ср. երիտասարդ ‘1. молодой, 2. молодой человек’, պառավ ‘1. старый, пожилой, 2. старуха’, ժլատ ‘1.скупой, 2. скупец’. В сущности, это – прилагательные, которые показывают характерные признаки лиц и употребляются для обозначения групп и типичных представителей этих групп людей.

Отсутствие формальных признаков у прилагательных позволяет им свободно выступать в роли атрибута как к существительному, так и к глаголу. Поэтому возможно их употребление в качестве наречий, например, տխուր երգ ‘грустная песня’, տխուր ժպտալ ‘грустно улыбаться’.

Превосходная степень наречий образуется при помощи приставки ամենա-  и, как и в других языках с артиклем, также употребляется с определенным артиклем (т.к. нет другого компонента, которому можно было бы "передать" артикль): քիչ ‘мало’ – ամենաքիչը ‘меньше всего’, արագ ‘быстро’ – ամենաարագը ‘быстрее всех’.

Кстати, в отношениях между глаголом и наречием тоже можно “установить” различные типы - описание переменных или неотъемлемых  характеристик действия (или деятеля?).  В скобках напомним, что одна из неплохо изученных функций артикля - быть средством выражения актуального членения - в таком безартиклевом языке, как русский, передается порядком слов; ср.: во фр. языке la délégation est arrivée ‘делегация приехала’ и une délégation est arrivée ‘приехала делегация’. Как выше было показано, в армянском языке присутствие / отсутствие артикля при прилагательном в роли именной части сказуемого способно обозначить долговечность / преходящесть признака; попытаемся показать, что в глагольной группе эту функцию выполняет (функционально синонимичный артиклю) порядок слов. Так, традиционно считается, что свободное передвижение вспомогательного глагола служит различению одних и тех же предложнеий по логическому ударению, т.е. средством выделения коммуникативно важного компонента высказывания является постановка после него вспомогательного глагола (или глагола-связки). Однако, сопоставляя высказывания Նա բարձր է խոսում: ‘Он громко говорит’ и Նա բարձր խոսում է: или Նա խոսում է բարձր: ‘Он говорит громко’; Նա արագ է վազում: ‘Он быстро бегает’ и Նա արագ վազում է: или Նա վազում է արագ:  ‘Он бегает быстро’, мы видим, что нейтральный порядок слов требует поставить вспомогательный глагол к наречию, а не причастию, и что наречия, стоящие в препозиции к глаголу, выражают такую неотъемлемость характеристики действия, что она больше “к лицу” субъекту. Такие фразы легко трансформируются в именные с субъектным причастием в роли именной части сказуемого, после чего остается один шаг до образования сложного прилагательного со значением свернутой предикации: Նա արագ վազող է: Նա արագավազ է: ‘Он - быстро бегущий’. Вероятно, так ведут себя только простые (несуффиксальные) наречия образа действия, которые по форме не отличаются от прилагательных.

При употреблении других наречий возможен другой порядок слов, когда вспомогательный глагол не разъединен с причастием. Ср.: Նա արդեն ճաշում է:  ‘Он уже обедает” и Նա ճաշում է արդեն: ‘Он обедает уже’, но никак не Նա արդեն է ճաշում:

            Такие наречия, как միշտ ‘всегда’, երբեմն ‘иногда’, հաճախ ‘часто’, допускают оба варианта порядка следования вспомогательного глагола, действительно выражая разное актуальное членение, в одном случае (вспомогательный глагол при наречии) - перенося акцент на характеристику субъекта: Նա միշտ է խանգարում: ‘Он всегда мешает (выделено - всегда)’, в другом случае (вспомогательный глагол при причастии)  - относясь к действию: Նա միշտ խանգարում է: ‘Он всегда мешает (выделено - мешает)’. При этом порядок следования наречия и глагола не меняется. При обратном порядке, т.е. при постпозиции наречия, оно, возможно, уже относится ко всей фразе: Նա խանգարում է միշտ: ‘Он мешает всегда’.

 

Литература

 

Борисова Е.Г., Латышева А.Н. Лингвистические основы РКИ. Педагогическая грамматика русского языка. М.: 2003.

 Гак В.Г. Теоретическая грамматика французского языка. М.: 2000.

Джаукян Г.Б. Основы теории современного армянского языка. Ереван: 1974 (на армянском языке).

            Леонтьев А.А. Основы психолингвистики. Изд.3. М.: 2003.

 Маркосян А.С. Теоретический курс французского языка как дополнительной специальности. Учебное пособие. Курск: 1996.

Маркосян А.С. Крунк Айастани. Учебник армянского языка. Ч.1. М.: 1998. Ч.2. М.: 2001. Ч.3 и 4. М.: 2004.

Поливанов Е.Д. Словарь лингвистических терминов. // Вопросы языкознания, 1960,  №4.

Фридман М.Д. Специфика артикля в свете типологического анализа. Автореферат дисс. на соискание уч. степени канд. филол. наук. М., 1969.

Юшманов Н.В. Амхарский язык. М.: 1959.